Отправлено: Валерий Тихонов 15:09 27/10/07
Дорога на КПП была весьма любопытна тем, что государственная граница проходила практически непосредственно по ней. То есть сама дорога была в Словакии, а вот тот самый виноградник на обочине – уже в Венгрии. Вообще когда-то Словенске Нове Место и Шаторальяуйхей были одним городом, что хотя бы из названия видно (újhely по-венгерски – это то же самое, что nové mesto по-словацки). Поделили город на две части после Первой Мировой войны – причём отнюдь не по этническому принципу: просто через северную часть города (до сих пор, несмотря на своё название, являющуюся сельским населённым пунктом) проходила стратегически важная для молодой Чехословацкой республики железная дорога Братислава – Чоп, и в случае, если бы Шаторальяуйхей целиком остался в Венгрии, пришлось бы либо ехать через чужую страну, либо строить обход. А поскольку при заключении Трианонского договора с «полупреемницей» побеждённой Австро-Венгрии никто особенно не церемонился, то северную часть города, населённую почти исключительно венграми, просто отдали Чехословакии и закрыли вопрос (в результате этого, кстати, Словенске Нове Место как бывшая часть города Шаторальяуйхей оказалось чуть ли не единственной точкой на территории современной Словакии, относящейся к Токайскому винодельческому району – на вокзале до сих пор пенсионеры продают домашнее токайское вино в пластиковых бутылках).
Надо сказать, что итоги Первой Мировой оказались для венгров несоразмерно плачевными. Не Венгрия эту войну начинала (просто потому, что самостоятельную внешнюю политику вести не могла), а между тем по её итогам потеряла две трети территории, население её сократилось с 21 до 8 миллионов, а 5 миллионов этнических венгров очутились за пределами Родины. Геополитическая катастрофа, одним словом, вышла не хуже распада СССР – недаром Шаторальяуйхей стал местом установки памятника «Венгерская голгофа» в память о потерянных землях…
На КПП меня встретил дежурным приветствием «jó napot kívánok!» – «добрый день!» – венгерский пограничник (сам КПП был, как водится, совместным и находился на территории Венгрии). Приветствие это я, на свою голову, знал. На свою голову потому, что услышав ответное «jó napot kívánok» от меня, страж границы решил, что я его родным языком владею свободно, начал о чём-то увлечённо меня расспрашивать. Мне оставалось только руками развести.
Пограничник этот, которому было по виду далеко за 40, оказался вообще колоритной фигурой. Помните фразу из фильма «Чародеи» – «бывает домовой, а я вагонный»? Ну так вот это был «пограничный» – этакий дух-хозяин погранперехода. Поняв, что далее приветствия мои знания венгерского не распространяются, он перешёл на язык жестов, не переставая что-то говорить и ободряюще улыбаться. Я сначала подумал, что он мне предлагает куда-то пройти для контроля, но он жестами показал, что туда идти не надо, а он просто спрашивает, не оттуда ли я пришёл. Подтверждаю кивком головы, что оттуда. Венгр зовёт словацкого коллегу, дабы удостовериться, что я действительно пришёл пешком... В целом сцена напоминает АВП-шные описания путешествий по Армении: «что, с самой Москвы – пищ-ком?!» – «да нет, на попутках, на автобусах» – «ясно, пищ-ком! садись…» Последним вопросом, служащим для того, чтобы удостовериться в этом невероятном факте, служит «vonat – nem?» «Поезд – нет», – в тон отвечаю я, после чего мне в паспорт ставятся словацкий и венгерский штампы.
На венгерской стороне оказывается супермаркет «Теско», что служит хоть каким-то оправданием восьмикилометровому крюку: там имеется обменник, банкомат и небольшая едальня. Сам Шаторальяуйхей производит впечатление милого небольшого городка, главная специализация которого – поить туристов токайским вином: рекламные щиты, зазывающие на всех языках мира в винные погреба, попадаются на каждом шагу. Мне было как-то не до возлияний – железнодорожный вокзал находился ровно на противоположном от КПП конце города, и на хождении туда-сюда я потерял три с половиной часа – но отказать себе в посещении кондитерской я всё же не смог, в Венгрии прекрасно готовят кофе и пирожные.
На вокзале обнаружился готовый к отправлению поезд. Быстро изучив висевшую в зале ожидания схему железных дорог Венгрии, я решил доехать до станции Мезёзомбор, где можно было пересесть на что-нибудь идущее в Ньиредьхазу. Вообще железные дороги Венгрии меня в этой поездке неизменно радовали возможностью быстро уехать чуть ли не куда угодно, хотя их название на венгерском – «алламвашутак» – звучит почти как ругательство, семантически близкое русскому «в Бога душу мать». В Мезёзомборе на пересадку был примерно час, это при том, что сама станция находилась совершенно буквально в чистом поле. А в Ньиредьхазе я вообще еле успел купить билет до Матесальки.
Про линию Ньиредьхаза – Матесалька хочется сказать отдельно: после съезда с магистрального хода Будапешт – Дебрецен – Чоп эта дорога по своей атмосфере начинает напоминать скорее узкоколейку, что ещё более усиливается замечательным девайсом, ходящим по ней: это что-то типа двухвагонного рельсового автобуса, первый вагон которого – моторный с кабинами с двух сторон, а второй – прицепной с сиденьями в обоих тамбурах! В хвосте этого поезда чувствуешь себя примерно столь же уютно, как в салоне междугороднего ЛАЗа, даже чуть комфортнее, ибо ход у железнодорожного вагона, естественно, более плавный. Поговаривают, что у венгров тоже чешутся руки позакрывать малодеятельные линии, так что я рад, что тут проехал.
В Матесальку прибыли около восьми вечера, и из расписания стало понятно, что варианта у меня два – либо искать ночлег прямо сейчас, следуя принципу «утро вечера мудренее», либо ехать местным поездом в Фехердьярмат, находившийся ровно на трассе, ведущей в Румынию. Было, в общем-то, ясно, что и во втором варианте шансов попасть на следующее утро в Сучаву, встретить там Фыву и показать ему город у меня нет никаких.
Если бы не ушёл еще последний поезд Матесалька – Захонь, я бы, может, и сдался, сел бы в него и прорвался чем-нибудь из Захони в Чоп, а оттуда, возможно, удалось бы к 18:16 (времени прихода поезда из Румынии) попасть и в Черновцы. Но тут сложилась парадоксальная ситуация, когда сдаться оказалось сложнее, чем продолжать борьбу. Да и уезжать, будучи так близко к разгадке румынской тайны, не хотелось. В итоге я сел в вагон и поехал в Фехердьярмат.
Первое впечатление по приезде: «Боже, куда я попал!» Если в Матесальке вокзал был в городе, то здесь он находился явно на каких-то задворках в сотне метров от автотрассы. Где собственно город, было непонятно. Я сначала пошёл налево и не угадал: фонари на дороге быстро кончились, а признаков населённого пункта не угадывалось. Вернулся. Поезд, собиравшийся обратно в Матесальку, ещё стоял. Самым разумным решением было, пожалуй, на нём и вернуться, но я после короткого размышления решил, что разумные решения вообще как-то не в духе данной поездки, и пошёл от вокзала направо. Пройдя весь город и не обнаружив ничего похожего на гостиницу, я в конце концов упёрся в какое-то ярко освещённое здание, которое при ближайшем рассмотрении оказалось... станцией скорой помощи! Конечно, вламываться туда с просьбой объяснить, где здесь отель, было не совсем правильно, но другого выхода я не видел, да и пациентов там в это время не было, так что никому от моего визита хуже не стало. Оказалось, что гостиница находится за церковью на центральной площади, прямо возле автовокзала, причём это даже не гостиница, а классический трактир, основным бизнесом которого является ресторанный, а «нумера» наверху – это как бы дополнение. Рецепция, соответственно, пуста, на ней только бумажка с надписью «Recepció az étteremben» – спасибо вывеске краковского ресторана «Балатон», из которой я помнил, что последнее слово как раз и означает «в ресторане». Прихожу, спрашиваю по-английски, могут ли мне помочь. В ответ слышу уверенное немецкое «nein»! А уходить очень не хочется.
В такой ситуации выручает венгерское слово «jó» – «хорошо». «Хорошо, – говорю, – рецепция в ресторане?» (фактически прочитав с вопросительной интонацией висевшее объявление). В глазах бармена мгновенно появляется заинтересованность, и он жестами показывает, что, дескать, идите туда, я сейчас клиентов обслужу и подойду. Дальше из-под стойки извлекается ведомость. Тычок в цену «Jó?» – «Jó», куда ж я денусь. Тычок в графу с именами: «Nyev (имя) – jó?» – «Jó», вписываю. «Egy éjszaka, jó?» Однако… что «éjszaka» означает «ночь», я помнил из статьи про реформу ночных автобусов в Будапеште, а вот что «egy» означает «один», я помнил... самому интересно, откуда, в общем, «jó». Разместился, уфф.
Сон был хорошим и долгим, ибо первый автобус в Ченгершиму, что на венгерско-румынской границе, отправлялся в 10 утра, а автостанция, как уже говорилось, находилась под окнами отеля. Что интересно, большинство автопарка составляли польские «Аутосаны», а не «Икарусы», как можно было бы ожидать от Венгрии. Медленно по разбитой дороге добрались до цели (конечная у автобуса была в Ченгере, но водитель помнил, куда я брал билет, и поэтому сообщил мне, что выходить надо вот на этой развилке.
– Bocsánat, hol van határ? – неожиданно для самого себя спросил я, выходя. Вот что делает с людьми необходимость! Я, честное слово, практически совсем не знаю венгерского, и понять, из каких глубин подсознания всплыла обращённая к шофёру фраза «Простите, где здесь граница?» я до сих пор не могу.
Направление мне было указано, и вскоре я уже шёл по направлению к КПП «Ченгершима», до которого было три километра от одноимённой деревни. Когда-то КПП был «двойной» – ряд будок был с венгерской стороны, ряд – с румынской, теперь его сделали совместным, перенеся в Румынию все пограничные процедуры. Таким образом, «хозяином» пункта была румынская пограничная полиция, что облегчало жизнь: всё же по-румынски я объяснялся в разы лучше, чем по-венгерски. Наступал главный момент всей поездки, можно сказать, своего рода момент истины.