Отправлено: Валерий Тихонов 22:27 25/07/08
В Эфорие-Норд выяснилось, что блуждание по сети в Бухаресте вышло мне боком: деньги на телефоне кончились, и должны были появиться только через 10 дней. А я даже не знал, в какой гостинице меня ждут!
К счастью, городок был небольшим и «заточенным» под туриндустрию, то есть турист там был желанным гостем. Поэтому я зашёл в первый попавшийся отель, объяснил ситуацию, дежурная быстро набрала указанный мной номер, объяснила, куда идти и пожелала приятного отдыха.
В нужной гостинице после моего прибытия началась сложная комбинация по перемещению гостей. Дело в том, что приехал я в Эфорие-Норд на традиционный шахматный турнир и договорился, что впишусь в одну московскую делегацию. А один из членов ея как раз намедни жаловался на храп своего соседа и просил его переселить к другому человеку: по инсайдерской информации, причина была не в храпе, а в том, что сосед не пил и не тянул на роль собутыльника, а есть такие люди, которые вечер без коньяка провести не могут, но и в одиночку пить им западло. А поскольку у того другого человека тоже был сосед, то… в общем, началась такая «игра в 15», по итогам которой мне выдали ключ от седьмой комнаты.
Я поблагодарил дежурную и уже собирался было отправиться в номер, как вдруг услышал за спиной:
— Валерка, ты?!
Оборачиваюсь — стоит парнишка с мокрыми от дождя волосами (на улице, оказывается, за то время, пока я у стойки стоял и регистрировался, мелкий дождик перешёл в настоящий ливень), выбивающимися из-под наспех наброшенного капюшона.
— Ну я, — говорю.
— А ты со спины совсем на себя не похож. Я тебя только по голосу и узнал!
Я, надо сказать, Артёмку тоже узнал не сразу, хотя знакомы мы друг с другом едва ли не большую часть его жизни — в наш районный шахматный клуб, где я регулярно играл в турнирах, он пришёл заниматься первоклассником, а сейчас ему тринадцать уже. В качестве оправдания могу сказать, что мы полтора года до этого не виделись.
Вот ради таких встреч я и готов провести четырнадцать дней неподвижно на пляже. Тем более что от нашего клуба ещё два человека на этот турнир приехали.
Я даже не знаю, что меня, по правде говоря, больше привлекает в шахматах — сама ли игра или люди, которых она объединяет. А возможно, что просто не существует для меня одно без другого: люди без игры, дарящей время от времени радость настоящих «рабочих» побед, а игра без людей, способных оценить её красоту и многое в ней понимать с полуслова. Тем более что здесь действительно не важно, маленький ты или взрослый, человек спортивного телосложения или инвалид: возможности, по большому счёту, равны у всех.
Как за доской, так и в общении друг с другом вне её.
По крайней мере до тех пор, пока человек не поставил себе цель стать сильнейшим в мире. Потому что тогда он должен превратиться в жёсткого индивидуалиста, сметающего на своём пути всех и вся. Без этого — даже обладая выдающейся силой игры — цели трудно достичь.
Но если ты уже в стороне от этой цели, то можно спокойно поиграть. И пообщаться.
Хотя выигрывать всё равно хочется. И это не даёт остановиться, не даёт застыть — даже в преклонном возрасте — в уверенности, что ты, уже достаточно поживший на свете, знаешь всё лучше всех, и остаётся только учить жизни неразумную молодёжь, попутно вспоминая о том, что раньше времена были добрее, а трава зеленее.
Вот и сосед мой, Владимир Игнатович, хотя и мог уже по возрасту принимать участие в первенствах ветеранов, совершенно не стеснялся чему-то учиться, причём не только в шахматах, и признаваться в этом мне, человеку, который был вдвое младше его. И вообще был вполне открытым окружающему миру и восприимчивым к чужим взглядам человеком. Так что с общением не было проблем.
Про окружающий мир он мне с грустной иронией рассказывал потом, как во время одного из турниров в Австрии зашёл в местный хозяйственный магазин, не большой супермаркет, а семейный такой магазинчик, где заправлял всем пожилой хозяин — практически его ровесник — и увидел там банку обычной краски по цене 89 евро, которая в Москве продавалась, если пересчитать, по 12. «Я, — говорил он, — не выдержал и спросил: почему так? Объяснил ему, как мог, что это ж огромная разница! Он понял, и что-то мне сказал, из чего я разобрал только слово «пенсия». Я тоже понял, и написал. А он мне написал свою, и всё без перевода стало ясно».
Не думаю, что это был очень радостный момент. Однако Владимир Игнатович и после этого продолжал ездить на европейские ветеранские соревнования. На ту самую написанную хозяину австрийского магазина пенсию.
А то некоторые сидят всю жизнь на одном месте и думают, что Россия — это гигант мировой экономики, который скоро весь мир заткнёт за пояс своими нанотехнологиями. А иногда полезно на некоторые вещи посмотреть своими глазами.
Сосед мой был кандидатом в мастера спорта, и поначалу ничто не предвещало того, что в итоге я «встану» на пол-очка выше в итоговой таблице. Начал турнир я традиционно безобразно, с двух поражений, и если в первой партии соперник был просто на голову сильнее (международный мастер, как-никак), то вторую я, что называется, проиграл по собственной инициативе.
В третьем туре жребий меня свёл с Артёмкиным приятелем Сашкой, у которого в день этого тура был ещё и день рождения. Артём целое утро надо мной издевался, требуя сделать Сашке подарок в виде одного очка в партии. Пришлось жестоко разочаровать обоих. Страшная месть ожидала меня уже скоро, а именно на следующий день на пляже. Артём, Саша и Василий (именно так — хотя он был из нашей четвёрки самым младшим, я за всё время пребывания не слышал, чтобы кто-то когда-то называл его Васей) ультимативно потребовали от меня плыть с ними на песчаную отмель, а по прибытии туда безапелляционно заявили:
— Так, а теперь садись на корточки, чтоб тебе на плечи можно было встать. Мы в море прыгать будем — ты большой, с тебя удобно…
Радость от этой экзекуции была не только ребятам, но и Артёмкиному дедушке, которого использовали в качестве трамплина до этого. И поди откажи — подарок же делать надо, причём сразу двоим, ибо их угораздило родиться в один день с разницей в три года, что тут сделаешь.
В четвёртом туре я сыграл удивительную партию, в результате упорной защиты и неточной игры соперника умудрившись спасти ладейный эндшпиль без фигуры. Жизнь, казалось, начала налаживаться, так что вечером я решил задержаться на устраиваемых возле гостиницы молдавской делегацией посиделках.
Сначала мы совместно с руководителями этой делегации учили жизни их подопечного — семилетнего Владика. Владик из тех ребят, к которым лучше всего применимо определение «непоседа», причём непоседливость эта возникает из огромного интереса ко всему окружающему, когда ничто не может пройти мимо и когда ради чего-то нового и любопытного можно немедленно бросить и забыть то, чем занимался буквально несколько секунд назад. Вот и в шахматы он играет так же импульсивно, совсем ещё по-детски: стоит ему увлечься какой-нибудь идеей, как он тут же, не дав себе труда поглядеть на доску, бросается её осуществлять, а то, что соперник тоже за доской сидит не просто так, от его внимания ускользает напрочь. Я, на Владика глядя, сразу вспомнил своего друга Сашу, которому, когда он был примерно в таком же возрасте, я помогал постигать премудрости «королевской игры». Он тоже как-то с гордостью показывал мне выигранную партию-миниатюру, в которой гордиться, по правде говоря, было абсолютно нечем, ибо противник дважды имел возможность влепить Сашке мат в один ход. Так вот, когда я начал Александра распекать за такое невнимание к угрозам соперника, он спокойно так мне ответил:
— Да я видел этот мат оба раза!
— А чего ж не защищался? — искренне удивился тогда я. — Ведь если б он тебе мат поставил, игра бы сразу и закончилась, ничего ж уже сделать было бы нельзя.
— Да я знал, — ещё спокойнее заявил Сашка, — что он глупый и всё равно мата не заметит.
Владик, конечно, до такой недооценки соперника не доходил, поэтому мы после небольшой «накачки» со спокойной душой отправили его спать, а сами завели беседу на тему жизни в современной Молдавии.
Вообще очень интересно пообщаться с людьми, живущими в маленьком государстве, где, условно говоря, все друг с другом знакомы: узнаёшь много неожиданных вещей. Например, по словам моих молдавских коллег, несмотря на то, что Молдавия как таковая находится в состоянии холодной войны с неконтролируемым ей Приднестровьем, дети президентов обоих, скажем деликатно, государственных образований дружат семьями, и каждый имеет неплохой бизнес на «вражеской» территории. При этом сами президенты руководят подведомственным населением в таком стиле, что их, может быть, давно бы переизбрали, если б их политические противники, которым довелось порулить на местном уровне, не продемонстрировали ещё более жуткий стиль управления. Одна из кишинёвских тренеров рассказывала, как перед недавними выборами в парламент Молдавии (который в этой стране избирает президента республики) на доске объявлений возле их дома появилось извещение о том, что в определённое время будет подана горячая вода, которой жильцы не видели с 1997 года. Она, будучи в хороших отношениях с управдомом, позвонила ему, и у них состоялся примерно следующий диалог:
— Пантелеич, ты чего, серьёзно горячую воду давать собрался?
— Да какая к ядрёной матери вода, у меня ж труб нет, они за 10 лет простоя все полопались!
— А зачем тогда объявления повесил?
— А что я могу сделать? Мне перед выборами начальство приказало!
Одного ответственного за подобного рода безобразия деятеля государство недавно попыталось уволить с должности. Не вышло: деятель оставить должность отказался. Попутно обогатив цитатник граждан Молдавии новой крылатой фразой: «Я за кресло не держусь, но со своего поста никуда не уйду!»
Хотя, конечно, до президента Воронина, обогатившего румынский язык выражением «na hren s pleaja», этому деятелю далеко.
Политико-юмористические молдавские посиделки привели меня в хорошее расположение духа, однако на игре в последующих двух турах это положительно не сказалось: две партии подряд я проиграл совершенно равным по силе соперникам, и в итоге имел катастрофические полтора очка из шести возможных. Я мысленно плюнул на этот турнир и пошёл после партии играть с ребятами в футбол.
В Эфорие-Норд теоретически есть одно футбольное поле, там имеются даже ворота, однако подход к ним преграждает уже лет пять злобная табличка «Вход запрещён! Частная собственность». За эти годы поле пришло в такое состояние, что играть на нём и без таблички стало невозможно, и единственное, чем оно может летом служить, так это сенокосными угодьями. Поэтому мы устроили рубилово рядом, на бывшей автостоянке у заброшенного ныне гостиничного комплекса. Резиновый мячик, асфальт, кирпичи, обозначающие ворота — всё было как в детстве, в восьмидесятых, право слово.
Где-то на полдороги к этому полю я и заметил, можно так сказать, увязавшегося за нами светловолосого мальчишку в кепке с таким большим козырьком, что за ним совсем не было видно лица, если смотреть сверху, а смотреть приходилось именно так, ибо ростиком он был совсем невысок, отчего казался заметно младше своих лет. Шёл он за нами в некотором отдалении, пока Артём не окликнул его:
— Кирюшка, ты с нами?
— Ну да, — как-то несмело ответил он, улыбнулся и подошёл ближе, подняв глаза на нас с Артёмкой.
Я вам скажу так: если б я был художником и меня спросили бы, как, по моему мнению, выглядит детство, я бы нарисовал Кирюшкин портрет. Непослушная светлая шевелюра, слегка оттопыренные ушки, едва заметные веснушки на щеках и тёплые искорки в зелёных глазах — ни дать ни взять иллюстрация к детской книжке, право слово.
В команду его, естественно, определили ко мне, дав двух самых младших, в расчёте на то, что я их некоторым образом буду уравновешивать. Равновесие вышло так себе: команда из трёх играющих тринадцатилетних парней нас не то чтобы раздавила, но всё-таки обыграла со счётом 11:7. Я для себя решил, что счёт не так важен, как возможность побыть в роли дядьки-наставника и напомнить, что главное на футбольном поле — это умение думать, без которого все остальные умения бесполезны: и быстро бежать будешь не туда, и высоко прыгать не там, и сильно бить мимо цели.
Я хотя сам далеко не суперигрок, особенно в поле, но с этой вот ролью обычно справляюсь неплохо. Помню, как ещё в Москве на дворовой коробке один из серьёзно занимавшихся футболом подростков, сначала иронически смотревший на мою возню с местной малышнёй, вскоре сказал мне:
— А знаешь, я был неправ. С тех пор как ты им внимание уделять начал, они заметно лучше играть стали.
После этого старшие перестали, приходя на коробку, выгонять с неё «мелких» — их начали по командам разбирать.
Тут ситуация была ещё более интересной. Мои юные партнёры — Даниил и Кирилл — играли в футбол совершенно по-разному. Меня после игры даже на философские размышления пробило о восприятии внешней оболочки и внутренней сути.
Даня как будто бы считал, что главное в футболе — вести себя как звёзды с телеэкрана: обязательно высоко поднять руку и прокричать «я здесь», требуя мяча, и вообще попасть в прицел воображаемой телекамеры, показывающей в основном тех, кто этим мячом владеет. А то, что он при этом закрыт двумя игроками, то, что несложный мяч при приёме отскакивает на метр, то, что красивый с виду пас неточен и «отрезает» всю команду — это второстепенные мелочи. Соответственно, если главные события где-то далеко, то можно «выключиться» и спокойно смотреть из центра, как противники забивают в твои ворота гол.
Был несколько лет назад в моей любительской вратарской карьере эпизод, когда мне умудрились не забить гол после выхода «пять в один». Дело было так: трое соперников вышли на ворота и принялись развлекаться, играя со мной в кошки-мышки. Продолжалось это с полминуты, после чего находившийся чуть сзади четвёртый игрок противников, видя, что я ещё не успел вернуться из левого угла ворот, стоя к ним спиной, пробил пяткой в правый. Мне оставалось лишь попытаться отразить мяч в броске; мяча я не достал, но он в итоге попал в штангу. После этого пятый игрок, устав смотреть на это безобразие и заметив, что я ещё не успел подняться с земли, с криком «хватит пижонить!» со всей силы ударил по мячу подъёмом и попал… в перекладину. Мяч отлетел к центру, где моя команда в полном составе наблюдала всё происходившее, стоя на месте в качестве зрителей, а поскольку мы играли семь на семь, эпизод закончился столь же логично, сколь и комично: мои партнёры не преминули воспользоваться численным преимуществом и моментально организовали гол. Когда же я предъявил претензии по поводу их нежелания придти мне на помощь, они как ни в чём ни бывало заявили:
— Ну, мы думали, что они тебе всё равно забьют, так чего нам бегать лишний раз туда-сюда?
Кирилл, в отличие от Дани, показал себя бойцом: и за «своим» игроком возвращаться не забывал (хотя шансов в борьбе один на один у него было мало в силу того, что соперники были просто физически мощнее), и за неудачные, с его точки зрения, решения извиниться не стеснялся (хотя опять же, решения эти, на мой взгляд, были неплохи и местами весьма неочевидны, только где-то подводило исполнение, а где-то просто не везло). Просто он эту игру видел изнутри, и не искал воображаемую телекамеру.
Мне показалось, это все почувствовали. Поэтому, когда на следующее утро Кирилл с Владимиром Андреевичем — своим тренером — пришли на пляж в тот момент как мы его покидали, Артём с явной грустью в голосе спросил:
— А чего вы так поздно? Поиграли бы вместе…